Михаил Арлазоров

Артем Микоян

* * *

О МиГах и их конструкторе

Знакомство с МиГами состоялось у меня перед самой войной и оставило след в моей летной практике. МиГ-1 и МиГ-3 меня сразу же покорили стремительностью своих аэродинамических форм. В технике пилотирования они лучше, чем И-16, отвечали моему стремлению вести воздушный бой с применением маневра по вертикали. Возможность выполнения энергичного пикирования с набором большой скорости и последующим уходом вверх горкой соответствовала важному тактическому фактору — внезапности атаки.

После войны мне доводилось летать на реактивных МиГах — младших братьях того, на котором я начал военную страницу своей летной жизни. Я осваивал машины, построенные в разные годы, беседовал с конструкторами, летчиками-испытателями, каждый из которых в меру своих сил и возможностей был соавтором генерального конструктора, реализовавшим его смелые замыслы.

Реактивные МиГи были наиболее скоростными, хорошо вооружены и удобны в эксплуатации. Одним словом, первоклассными боевыми машинами.

Когда новые самолеты только рождались, творческая лаборатория Артема Ивановича Микояна была открыта единицам. Сейчас благодаря этой книге многое станет всеобщим достоянием. Молодой читатель проникнет в сокровенные замыслы конструктора, влюбленного в свое дело, ощутит напряженность и самоотверженность труда большого коллектива инженеров, летчиков-испытателей, надежно вооружившего нашу авиацию.

Перед Микояном и конструкторским бюро, которое он возглавлял, возникало много барьеров. В постоянном, каждодневном преодолении разного рода препятствий заключалась одновременно трудность и радость исполинского труда. Дорога к успеху, к мировому признанию проходила у Микояна через большую работу.

Маршал авиации трижды

Герой Советского Союза

А.И.Покрышкин

Глава первая. Юность

Между Ереваном и Тбилиси, в глубоком ущелье стремительной реки Дебед, притаился городок Алаверди, один из центров меднодобывающей промышленности Армении. Над ним, на вершине горы, плоской, как стол, стоит древний монастырь, окруженный прилепившимися к нему домиками деревушки Санаин.

У этих мест бурное прошлое. И монастырь и деревушка пережили нашествие арабов и монголов, персов и турок...

В маленьком горном селении 5 августа 1905 года у плотника Ованеса (по-русски Ивана) Микояна родился сын — будущий авиационный конструктор.

Жили Микояны в деревне, но работал Ованес Нерсесович в Алаверди на медеплавильном заводе, принадлежавшем французским концессионерам. Его месячный заработок — 38 — 40 рублей, а семья-то многодетная — сын Ерванд, дочь Воскеат, сын Анастас, дочь Астхик, и вот теперь родился пятый. Каждого надо накормить, одеть, обуть.

Правда, старший сын Ерванд работал молотобойцем на том же заводе, что и отец. Ованес Нерсесович плотничал по заказам соседей. Талида Отаровна шила односельчанам. И все-таки с деньгами было трудно. Концы с концами сводили — лишнего не оставалось...

К тому времени, когда родился младший сын, Ованес Микоян имел репутацию первоклассного мастера. По-видимому, это и побудило священника заломить за крестины двойную цену. Несмотря на давно и твердо установленную в деревне таксу — один рубль, он потребовал два. Пришлось согласиться. В каменной купели, выдолбленной в стене монастырской церкви, окрестили младенца, назвали его Анушаваном.

Почти семьдесят лет спустя я приехал в маленькую горную деревушку, где был принят с истинно армянским радушием. Среди санаинцев оказались люди, делившие с Артемом Ивановичем радости и горести детства, хорошо знавшие семью.

Дома, где родился Артем Иванович, уже давно нет... Как это часто можно увидеть в армянских деревнях, дом был одноэтажным, с подвалом, выкопанным в склоне горы. Внизу — подсобные помещения, хлев, наверху — жилье. Перед жилыми помещениями — балкон, большой, просторный, открытый всем ветрам.

В летнюю пору балкон был главным местом жизни семьи. Днем здесь ели, вечерами принимали гостей, ночью спали, убирая по утрам постель в нишу, обязательную в каждом армянском жилище.

Когда заканчивалось длинное кавказское лето, начиналась пора заготовок. В них принимала участие вся семья от мала до велика. Из леса, покрывавшего горные склоны, Анушаван привозил на маленьком ослике и вязанки хвороста, и хурджины диких яблок, груш, кизила. Лесные фрукты — существенная часть питания семьи. Яблоки и груши солили в бочках, сушили. Сушили и кизил. Зимой из него варили фруктовый суп.

За грецкими орехами отправлялись большой компанией. На деревья забирались самые смелые и ловкие. Сбивая орехи палками, Анушаван забирался очень высоко. Заберется и поддразнивает:

— Кто может выше?

Выше не мог никто.

И те, кто орудовал на вершинах деревьев, и те, кто подбирал орехи внизу, делили урожай по-братски. Собирали и зелень, без которой ни зимой, ни летом не обходится армянский стол. Некоторые сорта (Талида Отаровна отлично знала народные рецепты) солили, некоторые сплетали в авлук — длинную косу. Авлук развешивали в затененных местах, чтобы зелень не теряла цвета и аромата.

Очень дружно и весело заготавливали ришту — лапшу, похожую на русскую. Своими силами обычно не управлялись и (так было принято) звали на помощь соседских девушек. С песнями, шутками месили крутое тесто, раскатывали в листы, резали, сушили на веревках, растянутых между деревьями или на балконе. Подсушенную ришту обжаривали на медленном огне, а затем складывали в мешки.

Пока жив был дед Артема Ивановича, обширное семейство Микоянов жило в одном доме. Незадолго до смерти дед собрал сыновей и разделил имущество. Одному отдал дом, другому — корову, третьему еще что-то, а когда дошел черед до Ованеса, сказал:

— Ты человек мастеровой, все заработаешь сам!

В семейной легенде не обошлось без преувеличений. Дед все же выделил Ованесу комнату, правда крохотную. Почти всю ее заняла тахта — общее ложе семьи. Выделил и располагавшийся под комнатой подвал, где ночевали куры и козы. Так жить было неудобно. Ованес взялся за топор, и у родительского дома появилась пристройка. В ней-то и прошли первые годы жизни будущего конструктора.

«Когда младшему брату стало пять-шесть лет, — пишет Анастас Иванович, — отец разговаривал с ним в нашем присутствии как с равным. Обычно немногословный, отец становился в таких случаях словоохотливым. У меня сохранились приятные воспоминания о теплых беседах, которые он вел ранее и со мной».

Анушаван видел в отце друга и стремился подражать ему...

Большое влияние на мальчика оказала и мать. Тихая, кроткая, бесконечно добрая, на редкость благожелательная к людям, Талида Отаровна обожала младшего. До самой смерти она называла его «балик-джан» (милый, дорогой мальчик). В поседевшем пожилом человеке, всемирно известном инженере, она продолжала видеть ребенка. Много лет прожила мать в доме Артема Ивановича, нежно любимая, глубокоуважаемая...

Когда Анушавану исполнилось семь лет, ему препоручили двух коз, которых до этого стерег Анастас. За козами нужен глаз да глаз. Проморгаешь — потравят чужие посевы, а 20 копеек штрафа по тем временам деньги.